Мешки на таможне

Когда мы говорим о «поставках» часов в Россию на рубеже XIX—XX веков, воображение тут же подстраивает удобную схему современности: специальные поезда или повозки, груженные ящиками, в которых ровными рядами уложены часы в коробочках, проложенных соломой. На самом деле довезти хрупкие механические часы на такое расстояние было делом почти обреченным. Даже Шарль Тиссо возилв Россию часы сам в обычных чемоданах. Вот как он описывает прохождение российской таможни:

«... Переехав через мост, мы очутились в караульном помещении российской жандармерии, где у нас забрали паспорта, а затем отправились к российской таможне, забитой народом. Сутолока царила неописуемая. Весь багаж, перевозившийся на повозках от Карунги до Торнео, был свален перед таможней, и каждый должен был искать среди этого хаоса принадлежащие ему чемоданы и всевозможные узлы. Что касается меня, в определенной степени мне повезло, и мои чемоданы быстро нашлись...».

Далее следует описание многочисленных формуляров, которые пришлось заполнять Шарлю Тиссо, но в данном случае нас больше интересует состояние драгоценных чемоданов. Представляется странным, если бы Тиссо вез в Россию готовые часы и мрачно наблюдал, как стекла и хрупкие балансы разлетаются на кусочки стараниями таможенников.

Естественно, намного проще и безопаснее поставлять часы в разобранном виде, а уже в России их собирать. В принципе, таким же образом производилось и покорение швейцарцами американского рынка, что позволяло ставить на часы маркировку «Сделано в США» и снижало налоговые выплаты. Эта же ситуация знакома нам сейчас и по автомобилям, и по электронике.

Какая марка?

В таком случае в России должны были существовать некие сборочные мастерские, если не сказать фабрики, поскольку в начале ХХ века тот же Tissot поставлял в страну порядка 25 000 экземпляров в год — для этого фабрике в Ле-Локле пришлось даже расширить производство и докупить фальцовочные машины.

Наращивать объем дальше помешало, в частности, то обстоятельство, что у поставщиков банально не было в достаточном количестве камней для подшипников.

Собственно, все мы слышали об этих российских сборочных фабриках: Мозер, Габю, Буре — это были не часовые, а торговые дома, которые из швейцарских комплектующих наладили производство своих часов, как сказали бы сейчас, по схеме private label. Существовал ли в таком случае «российский» Tissot? Похоже на то.

Как следует из договора, подписанного Шарлем Тиссо в марте 1917 года с торговым домом братьев Шаковых, последний получает эксклюзивное право на торговлю часами Tissot в России и Польше. За исключением московского дома В. Габю, Петроградского Ф. Винтер и варшавского Л. Лильпопа, которым швейцарская фабрика оставляла право поставлять часы напрямую, но «не с фирмой и маркой, какая предоставлена ТД Г. Шаков».

В том же договоре указано, что если Шаковы захотят торговать часами «какой-либо другой марки», то в первую очередь они должны обратиться на фабрику Tissot — там им все сделают. То есть, если учесть объемы заказа, который братья размещали в Ле-Локле, не исключено, что буквально через год в России появилась бы собственная марка часов, снискавшая бы массовую популярность. Schakoff, например, или еще какая. И мы бы сейчас говорили о преемственности традиций и технологий, а не собственной замкнутой индустрии, возникшей из практики полного демонтажа и самовывоза оборудования.

Впрочем, есть отдельные свидетельства, что Tissot и после революции пытался наладить связи с советским правительством, чтобы продолжить работу в стране, однако безуспешно. Так или иначе, у Tissot не получилось научить русских мастеров собирать качественные швейцарские хронометры, но во всяком случае удалось научить русских потребителей их ценить.

Автор Лиза Епифанова